Какой хирург заявил что сможет впервые пересадить голову человеку
Башку с плеч! Раскрыты подробности первой успешной операции по пересадке головы
Кажется, что пересадить человеку голову можно только в научно-фантастическом романе. Однако итальянский врач Серджо Канаверо решил убедить научное сообщество и весь мир в том, что он способен на это. «Лента.ру» выяснила, готов ли ученый-авантюрист на медицинское чудо.
В 2015 году Канаверо заявил о том, что хочет провести операцию по пересадке головы. Это могло бы помочь тем инвалидам, у кого парализовано тело ниже головы. Однако, чтобы соединить два конца спинного мозга, необходимо восстановить связь между тысячами нервных клеток. Если собрать нейроны в плотные пучки, то их отростки будут расти мимо друг друга и не смогут соединиться, чтобы образовать проводящие электрические импульсы пути.
Канаверо выступил соавтором ученых из Южной Кореи и США, которые опубликовали в журнале в Surgical Neurology International серию статей о полиэтиленгликоле (ПЭГ). По их мнению, это вещество может помочь восстановить разрезанный спинной мозг.
Так, команда исследователей из Университета Конкук в Сеуле перерезала спинной мозг 16 мышам. После травмирующей операции ученые ввели ПЭГ в зазор между обрезанными концами позвоночника у половины мышей. Остальным животным (контрольной группе) вводили физиологический раствор. Как утверждают авторы статьи, примерно через месяц пять из восьми грызунов в опытной группе в некоторой степени восстановили способность двигаться. Три мыши погибли парализованными. В контрольной группе погибли все мыши.
Хотя некоторым мышам удалось выжить, полученные результаты далеки от совершенства. Прежде чем переходить к операциям на людях, нужно убедиться в том, что подобная процедура не убьет трех человек из восьми. Американские ученые из Университета Райса в штате Техас разработали улучшенную версию ПЭГ-раствора. Они добавили в него электропроводящие графеновые наноленты, служащие своего рода строительными лесами для роста нейронов в правильном направлении и сцепления их друг с другом.
Изображение: Cy-Yoon Kim / Konkuk University
Корейские исследователи испытали новый раствор, названный ими «Техасским ПЭГ», на пяти крысах, которым также разрезали позвоночник. На следующий день после операции подопытным грызунам стимулировали спинной мозг, чтобы выяснить, проходят ли вдоль хребта какие-либо электрические сигналы. Была зафиксирована небольшая электрическая активность, отсутствовавшая у контрольных животных. Однако эксперимент провалился из-за непредвиденного затопления лаборатории, в результате чего утонули четыре крысы.
Единственная оставшаяся в живых крыса постепенно восстанавливала контроль над телом. Движения всех четырех конечностей были сначала слабыми, через неделю крыса могла стоять, однако с трудом сохраняла равновесие. Спустя две недели, по словам ученых, грызун нормально ходил, стоял на лапах и самостоятельно питался. Крысы в контрольной группе так и остались парализованными.
Изображение: C-Yoon Kim et al.
Последний эксперимент провели на собаке — с применением обычного ПЭГ. Как утверждают хирурги, было повреждено более 90 процентов спинного мозга животного. Подобные травмы наблюдаются у людей, которым нанесли ножевые ранения спины. Собака была полностью парализована, однако через три дня уже пыталась двигать конечностями. Через две недели собака ползала на передних лапах, через три — нормально ходила.
Однако и у этого эксперимента был один фундаментальный недостаток — отсутствие контроля. Фактически ученые исследовали один-единственный случай, и это вызвало критику со стороны специалистов. Подозрение вызвало и отсутствие доказательств того, что спинной мозг собаки действительно был поврежден на 90 процентов.
Таким доказательством могли бы стать гистологические образцы — микроскопические кусочки тканей. Экспериментаторы обязаны были предоставить тонкий срез позвоночника оперируемой собаки. Кроме того, в научной статье не принято сообщать о том, что данных мало из-за наводнения. Добросовестный исследователь должен повторить опыт.
Корейские ученые отвечают на критику тем, что опыты были предварительными. Они хотели показать, что восстановление в принципе возможно, и пробудить интерес к новым экспериментам. Следующая статья должна содержать информацию о гистологических образцах, подтверждающих степень повреждения позвоночника.
В любом случае операция по пересадке головы пока неосуществима. Заживление позвоночника — необходимый, но недостаточный шаг на пути к реализации мечты Канаверо. По мнению специалиста по медицинской этике Артура Каплана (Arthur Caplan), после того, как хирурги научатся восстанавливать спинной мозг, пройдет еще три или четыре года, прежде чем будет выполнена первая успешная трансплантация головы.
Фото: Surgery / Ren / Heaven-AHBR
Канаверо сообщал о пересадке головы обезьяны. В эксперименте также участвовали китайские ученые. Им удалось соединить кровеносные системы головы и нового тела, но позвоночник остался поврежденным. Чтобы предотвратить гибель клеток мозга, голову охлаждали до 15 градусов Цельсия. После операции обезьяна прожила 20 часов и была усыплена по этическим соображениям. Однако до сих пор подробности этого эксперимента не опубликованы.
Это была не первая пересадка головы животного. Подобные эксперименты в далеком 1954 году проводил советский хирург-трансплантолог Владимир Демихов, создавая двухголовых собак. Однако он сшивал лишь кровеносные системы и не трогал позвоночник.
Серджио Канаверо (справа) и Валерий Спиридонов
Фото: Jay Mallin / Globallookpress.com
Пересадить голову человека Насколько реальна жизнь с новым телом
В конце февраля 2015 года итальянский нейрохирург Серджо Канаверо (Sergio Canavero) заявил о плане провести первую трансплантацию головы человека уже в 2017 году. Эта новость вызвала бурную реакцию — смех, возмущение, страх, энтузиазм. «Лента.ру» попыталась разобраться, насколько реалистичен (с точки зрения медицины) проект Канаверо и каковы этические и психологические последствия такой операции — в случае ее успешного завершения.
В 1954 году советский врач Владимир Демихов «присадил» 20 собакам по дополнительной голове. Подопытные после операции выжили, хотя и ненадолго — всего на несколько дней. Спустя 16 лет американский медик Роберт Уайт провел пересадку головы от одного туловища обезьяны другому. Животное прожило девять дней, но это вряд ли можно было назвать жизнью: из-за перерезанного спинного мозга оно не чувствовало тела и совершенно не могло им управлять. Канаверо надеется на более благоприятный исход. Хирург считает, что он сможет помочь всем, чьи тела пришли в негодность — и раковым больным, если метастазы не достигли головы, и пациентам с мышечной атрофией, как у Стивена Хокинга. Но насколько реален план Канаверо и чем он грозит человечеству?
Проблемы
Из всех разделов медицины трансплантология — один из самых сложных и «капризных» как в теории, так и на практике. Каждый орган, предназначенный для пересадки, состоит из нескольких типов тканей, окружен нервами, посылающими ему сигналы и принимающими ответные импульсы от самого органа, и кровеносными сосудами, питающими его. Все это практически невозможно не повредить во время изъятия органа, а значит, даже если операция пройдет успешно, понадобится немало времени, чтобы иннервация (а с ней чувствительность и способность сокращаться) и кровоснабжение органа на новом месте восстановились. К тому же — и это, пожалуй, основная проблема — иммунная система организма будет отвергать любую клетку, которая изначально этому организму не принадлежала. Таким образом, донорские органы могут не прижиться из-за иммунной реакции. Обезьяна с пересаженной головой умерла именно из-за того, что иммунная система тела отвергла искусственное приобретение организма. Чтобы эту реакцию подавить, пациентам назначают курсы иммуносупрессоров. Эффект иммуносупрессоров, впрочем, имеет обратную сторону медали: когда снижен иммунитет, защита организма от инфекций ослаблена.
Мозг и позвоночник
Меж тем голова — это в строгом смысле слова не орган, а целый органокомплекс, и риск осложнений, связанных с его пересадкой, во много раз выше, чем при трансплантации одного-единственного органа. В голове находится самый важный орган — головной мозг, и пересадить ее, не повредив последний и связанные с ним нервные окончания, практически невозможно. Ведь в основании шеи в месте соединения позвоночника с черепом головной мозг переходит в спинной. Спинной мозг управляет движениями всех мышц ниже шеи, и делает он это на основе команд, приходящих от головного мозга. При пересадке головы спинной мозг неизбежно отделится от головного, и никакие сигналы к туловищу и конечностям пройти не смогут — следовательно, все движения, кроме жевания и выражения эмоций мимическими мышцами, станут невозможными. В обратном направлении импульсы тоже не будут передаваться, и даже если человек выживет после операции, он не будет чувствовать ничего, кроме лица. Нервные пути, идущие через спинной мозг и соединяющие головной мозг и сердце, головной мозг и легкие, также нарушатся. А ведь спинной мозг — это не какой-нибудь тоненький нерв, способный восстановиться после повреждения за обозримое количество времени. Случаи полного восстановления связей в спинном мозге при его перерезке неизвестны. Те парализованные, которые учатся вновь двигать конечностями после серьезных травм позвоночника, посылают сигналы рукам и ногам «в обход» спинного мозга.
Возможные решения
В 2013 году итальянский нейрохирург Серджио Канаверо заявил на заседании Группы перспективной нейромодуляции в Турине, что разрабатывает методику, которая позволит успешно пересадить голову человека (по-научному — провести цефалосоматический анастомоз) через несколько лет. В феврале нынешнего года Канаверо назвал более точный срок — 2017 год. К этому времени, считает он, его метод будет доработан и опробован, однако Канаверо не станет проводить операцию, если ему никто не поможет. А поддержка ученому, безусловно, нужна: даже если все технические препятствия процедуры удастся обойти, впереди врача ждут поиски места, где можно осуществить задуманное. И дело тут не в отсутствии нужной аппаратуры, а в законодательствах различных стран. Далеко не каждое правительство одобрит столь рискованное мероприятие — пересадку головы на своей территории.
Схематическое изображение опыта Уайта с обезьянами
Трудности, связанные с осуществлением цефалосоматического анастомоза, по словам Серджио Канаверо, разрешимы. В частности, спинной мозг вполне возможно отделять от головного с меньшими повреждениями, используя нанонож из нитрида кремния или микротом с алмазным лезвием. Чем больше сила, прикладываемая к спинному мозгу во время перерезки, тем меньше повреждаются нервные пути, входящие в его состав. Помимо этого, два конца спинного мозга (от донора и от реципиента) необходимо соединить друг с другом с помощью полиэтиленгликоля (ПЭГ) или хитозана. Эти вещества работают подобно припою при пайке проводов, соединяя отдельные части отростков нейронов в единое целое. За счет постоянного соприкосновения отростки регенерируют.
Иллюстрация к статье Канаверо
(a): Срез на спинном мозге обезьяны. Наноразмерность среза показана на схеме справа (b): Визуализация разрезанного коркового-спинномозгового пути и его аксонов. Изображение: surgicalneurologyint.com
К тому же для ускорения восстановления Канаверо собирается вводить пациентов после операции на несколько недель в искусственную кому, чтобы исключить возможные движения. Во время этого периода имплантаты, вживленные в спинной мозг, будут стимулировать поврежденные части нейронов и помогать им расти. В то же время будут восстанавливаться и кровеносные сосуды, и мышцы. Утверждается, что после выхода из комы человек сможет практически сразу заговорить, а через год вновь будет ходить — конечно, не без помощи физиотерапевтов. В совокупности методика называется GEMINI (аббревиатура, читается как английское слово «близнецы»).
Надо понимать, что при операции будут использовать «свежий» донорский материал, подготовленный согласно GEMINI. Все остальные головы и тела, в том числе специально подвергшиеся криоконсервации, не подойдут, тем более что до сих пор неизвестны способы размораживать формально мертвые организмы, сохраняя им жизнь или даже возвращая ее (ведь клиенты компаний, предлагающих услуги крионики, попадают в крионические устройства уже после остановки сердца). Впрочем, большинство экспертов-трансплантологов считает, что методики, предложенные Канаверо, недостаточно эффективны для операции, которую задумал хирург.
Голова к телу или тело к голове?
Термин «пересадка головы» остался со времен экспериментов Уайта и Демихова. На самом деле, сложно однозначно сказать, что куда пересаживают — голову на туловище или туловище к голове. Конечно, в туловище находится основная часть органов, и оно как часть тела несомненно крупнее головы. С другой стороны, уже никто не сомневается, что личность и сознание человека запрятаны в голове, а точнее, в мозге. Если смотреть с этой точки зрения, то донорский материал — это туловище, а не голова.
Кадр: фильм «Франкенштейн»
Но одно дело — вопрос терминологии, и совсем другое — вопрос этики. Как отнесутся представители различных религий к пересадке головы? Если, по мнению верующих, в этом органе заключена душа, получается, отделять его от тела и уж тем более передавать кому-то другому не следует. Впрочем, для представителей тех религий, в которых вместилищем души считается некий другой орган, особенного запрета на трансплантацию головы/тела возникнуть не должно.
Интересно, что Роберт Уайт, который провел эксперимент по пересадке головы обезьяне, долгое время служил советником Папы Римского по этическим вопросам медицины. Именно под его руководством в 1981 году была создана Ватиканская комиссия по биомедицинской этике, пересмотревшая отношение католической церкви к смерти мозга и использованию стволовых клеток в медицине.
Психология
Отбросим возможные неудачи и представим, что цефалосоматический анастомоз все же удалось осуществить, пациент выжил и идет на поправку. Что дальше? Пересадка части мозга (гипофиза) преступника сделала из профессорской собаки Шарикова-человека, но человека не самых высоких моральных принципов. Это, конечно, булгаковская фантастика. Впрочем, все равно стоит задуматься: что будет чувствовать человек, получив при старой голове новое тело? Изменится ли его личность?
Прежде всего, возможно, что пациент не будет в полной мере ощущать себя самим собой. Другое туловище, другие конечности — это не только необычно видеть, но и ощущать мышцами и кожей. Информация от рецепторов напряжения в мышцах (проприорецепторов) и тактильных рецепторов (ощущающих прикосновения) в норме поступает в кору больших полушарий, где вместе с информацией от органов зрения формирует у человека образ тела. При любом изменении данных от рецепторов-«информаторов» этот образ несколько изменяется. Правда, обычно это происходит постепенно и практически незаметно — например, когда человек растет.
Радикальная же перемена в составе тела может повлечь за собой неожиданные последствия. Вполне вероятно, что пациент, перенесший пересадку головы / тела, может не опознать руку или ногу как свою. В таком случае она будет мешать человеку, так как он постоянно станет акцентировать на ней внимание (вспомните, как хотелось в детстве потрогать языком только что вылеченный зуб с новой пломбой или расчесать ссадину). Возможен и другой вариант: кора головного мозга запомнит расположение, форму и силу конечностей предыдущего тела, а раз их ощущение никуда не ушло, эти уже не существующие конечности будут восприниматься как фантомные.
Разумеется, это не все возможные проблемы. Сама личность человека, перенесшего пересадку головы, вполне может необратимо измениться — правда, никто пока не может точно сказать, как именно.
Серджио Канаверо: «Я пришел, чтобы пересадить голову, и ничего больше»
Китайские хирурги официально заявили о готовности провести эксперимент и получили деньги от правительства, но не нашли добровольцев. У России есть кандидат на участие в операции – программист Валерий Спиридонов, а также свои технологии, включая заменитель крови. Пять специалистов в стране заинтересовались идеей итальянца, но с официальным заявлением в России никто пока не выступил. Между тем Канаверо верит, что первая пересадка головы состоится благодаря соперничеству России, Китая, США и Европы.
– Почему вы вообще решили пересадить голову?
– Я решил стать врачом, когда мне было восемь или девять лет. Я получал вдохновение частично из реальности, частично – из научной фантастики, из комиксов. В 15 лет после прочтения выпуска Scientific American, посвященного исследованиям мозга, я решил стал нейрохирургом. Буквально через несколько недель узнал о первой пересадке головы обезьяне, которую выполнил доктор Уайт, и сказал себе: «Вот это круто, я хочу заниматься этим». Я думал об этом 30 лет, но с официальным заявлением выступил только тогда, когда был полностью уверен, что смогу вынести абсолютно любую критику от кого угодно. Это случилось в 2013-м.
– Чем вы занимались эти 30 лет?
– После окончания медицинского университета в Италии я сдал экзамены на американский сертификат специалиста (сейчас это называется USMLE) и начал готовиться к поступлению в медицинскую резидентуру в США. Однако мой бывший наставник захотел, чтобы я остался. Я рад, что так и сделал, потому что он занимался исследованием боли, которая играет большую роль в моем нынешнем проекте. Он отправил меня во Францию, чтобы я выучился на нейрохирурга.
На самом деле я не хотел быть хирургом. Думаю, из меня вышел бы плохой врач. Я пришел в медицину не для того, чтобы лечить изо дня в день. Я пришел, чтобы пересадить голову, и ничего больше. Мой наставник это понимал, он знал о моих планах и, к счастью для меня, никому о них не говорил.
Потом я работал здесь, в Турине, в больнице Molinette. Недавно журналистка из Германии побывала в том месте, где я работал, и сказала одно слово: «Жуть». Там в 2009 году я вывел пациента из вегетативного состояния. Мне впервые в мире удалось «оживить» человека с помощью стимуляции коры головного мозга. Почти все мои коллеги были не в курсе моих планов. Я сделал это в августе, и все были на каникулах. Когда руководство узнало, меня уволили под каким-то нелепым предлогом. Правда, потом по решению суда меня вернули, но проработал я там всего несколько лет. Я уволился сам, потому что обстоятельства были ужасные – мне ничего не давали делать, даже в отпуск не пускали.
До 2002 года я работал в больнице на полную ставку, а с 2003-го и до конца прошлого года – на полставки, один день в неделю. Но даже то ограниченное количество времени, что я проводил там, было жутким.
– Кроме больницы, вы экспериментировали где-то еще?
– Помимо больницы я 10 лет работал в моей частной лаборатории. Я собрал группу ученых, которая сейчас известна как Turin Advanced Neuromodulation Group. Мы ставили эксперименты вдали от людских глаз. Например, мы изучали потенциал стимуляции мозга в терапии психических заболеваний. Со мной работали еще несколько человек. Скажем, в исследовании, посвященном коме, нас было десять. В конце прошлого года мы официально закрыли лабораторию. Сейчас я полностью сконцентрирован на организации операции по пересадке головы.
– Когда вы впервые рассказали миру о своих планах?
– Китай уже заявил, что готов провести у себя первую операцию по пересадке головы. Они спасут Валерия?
– В прошлом году в Китае мы подписали протокол соглашения с Харбинским медицинским университетом, то есть я предложил свою помощь Китаю в проведении первой пересадки головы. Но это полностью китайский проект: пациент будет китайцем, и донор будет китайцем. И если пересадка головы будет в Китае, Валерий не будет задействован. Прежде всего, китайское правительство не будет платить за пациента из России. Да и давать русскому Валерию тело китайца не имеет смысла. У китайцев другая кожа, меньше волос, по-другому устроены апокриновые железы в подмышках, значит, они по-другому пахнут, например. Это очень важно, ведь мы хотим дать Валерию то, с чем он сможет сжиться. Валерия можно спасти в России или в Европе.
– Как вы отобрали Спиридонова из числа кандидатов?
– Валерий был первый. Он появился всего через две недели после того, как я сделал первое заявление, – просто написал мне по e-mail. Я живу не в замке Франкенштейна, меня легко найти. Потом мне писали тысячи пациентов, настаивали, но я дал слово Валерию, обещал, что он станет первым, кому сделают пересадку головы, по крайней мере за пределами Китая.
– Если ваша задача – спасти Спиридонова, вы не будете участвовать в операции в Китае?
– Я предложил Китаю мои услуги в проведении GEMINI [протокол соединения спинного мозга – spinal cord fusion protocol], предоставил свое ноу-хау. Все остальное – общая хирургия, и с ней справятся китайские хирурги.
Вообще, юридически операция никак не оформлена. Я могу поехать в любую точку мира и помогать кому угодно. У меня нет никаких правовых связей с китайцами, вот почему я так активно пытаюсь пробиться в Европе и России.
– Вьетнам тоже объявил о своей готовности провести операцию…
– Вьетнам стал большой неожиданностью. Они выступили с заявлением в январе. Но я не знаю, как с ними связаться, электронная почта у них не работает. В любом случае заявление вьетнамцев означает, что есть другие государства на планете, которые готовы реализовать этот проект официально, сделать это публично.
– Ваша страна – Италия – тоже может включиться в гонку?
– Что касается еды и искусства, Италии нет равных. Но если вы хотите полететь на Луну, сделать нечто революционное, с итальянцами у вас ничего не получится, простите. Мне нужна армия, нужны те, кто готов тяжело работать и идти до конца. Как раз русские прекрасно подходят – они стойкие, очень упертые.
– Уже известно, кто в России готов взяться за осуществление вашей идеи?
– Я поговорил с несколькими русскими специалистами, и у меня создалось впечатление, что они очень заинтересованы в том, чтобы этим заняться. Пока они не выступили ни с каким заявлением, так что я не могу назвать их имена. Один – академик РАН, другой – нейрохирург, третий – микрохирург. Я буду рад, если операция Валерию будет сделана в России. Там есть хирургия, большой опыт трансплантации. Говорят, что в Москве есть больница с подходящим свежеоборудованным отделением.
При проведении операции будет применяться российский кровезаменитель Перфторан. Он станет дополнительным защитным механизмом для мозга реципиента после его охлаждения. Перфторан одобрен в России, и, кстати, американцы немного переживают по этому поводу. Они работали над перфторуглеводородами примерно 15 лет, но ни один перфторуглеводород так и не был одобрен. Так что, когда русские решили предоставить перфторуглеводород для операции, в США расстроились. Но что мне политика, главное – наука. Так почему бы не использовать Перфторан?
Орлова и Маевский [Татьяна Орлова и Евгений Маевский – сотрудники Института теоретической и экспериментальной биофизики РАН, где был разработан Перфторан] сами нашли меня. Удивительно, но все русские ученые просто связываются со мной через Валерия.
– Во сколько обойдется ваш амбициозный проект?
– Я не счетовод, но в России операция – больница, вознаграждение врачам, медсестрам и всем остальным – будет стоить, наверное, в пределах 5 млн евро. Команда будет большая, но не больше, чем для операции по пересадке лица. Примерно 150 человек – врачей, хирургов, анестезиологов, медсестер, лаборантов.
Несколько миллиардеров предлагали деньги. Вопрос, который они мне задавали: «Как я монетизирую это? Ведь я даю вам деньги, но я хочу их отыграть». Без проблем, но в начале, поскольку речь идет о Валерии, я был бы очень благодарен тому, кто сделает первый взнос, а уж потом мы будем говорить о коммерциализации всего этого. Основная моя цель – спасти Валерия, это первое на повестке дня.
– Когда все-таки состоится первая пересадка головы?
– В Китае идет поэтапная подготовка к операции, и Жэнь Сяопин не исключает, что пересадка будет сделана к концу 2017 года. Но это только если они найдут донора. Они проводят много экспериментов на трупах, но им предстоит пройти еще несколько этапов подготовки к трансплантации.
В июне 2015-го на конференции в Аннаполисе я представил двухлетнюю программу подготовки к пересадке головы. Сейчас организация операции займет меньше времени, так как у нас больше данных, чем было тогда. Если Россия официально заявит о пересадке головы, я думаю, что в течение 18 месяцев мы сможем ее сделать.
– Какие у вас критерии успешности операции?
– В 1967 году Барнард [Кристиан Барнард – южноафриканский хирург-трансплантолог] впервые пересадил сердце, пациент скончался через 18 дней. Вот я вас спрашиваю: это был успех или провал? Для меня 18 дней – это провал, но необходимый провал, ведь второй пациент прожил уже полтора года. Так что без той первой операции не было бы и второй, и пациент не прожил бы уже больше года.
На мой взгляд, минимальный успех – Валерий сможет ходить и заниматься сексом. В течение пары лет. А один человек из моей команды сказал: «Слушай, если ты сможешь это сделать, он проснется и будет ходить хотя бы неделю, уже будет успех. Будет доказательство, что это возможно».
Вообще, вопрос сложный. Лучше всего спросить Валерия, что он назвал бы минимальным успехом, ради которого он готов пойти на такую операцию.
– Когда операции по пересадке головы станут рутинными?
– В ближайшие 10 лет – точно нет. Возьмите пересадки лица. Такие операции делают 11 лет, почти 40 уже было сделано, но рутиной пересадки лица еще не стали. Однако 40 операций за 11 лет уже кое-что.
– У вас есть конкуренты?
– Знаете, меня звали психом, маразматиком, мегаломаном, Франкенштейном, Менгеле – кем меня только не называли. Меня очерняли, навешивали ярлыки, оскорбляли как только могли. Нет второго такого же сумасшедшего, кто захочет пройти через такое количество критики. Так что конкурентов у меня нет.
Я 30 лет работал, и сейчас я больше политик, чем ученый. Я пытаюсь дергать за политические ниточки, чтобы все случилось. С профессором Майклом Сарром из Клиники Майо, больницы №1 в США, мы пытаемся убедить американских хирургов провести процедуру GEMINI для устранения повреждений спинного мозга. И я активно продвигаю проект пересадки головы в Европе и особенно в России.