Клятвенные девы спектакль о чем

Клятвенные девы

27 ноября в театре «Свободное пространство» состоялась пресс-конференция с драматургом Олегом Михайловым, автором пьесы «Клятвенные девы», ставшей литературной основой для спектакля Владимира Ветрогонова.

8 октября, состоялась третья премьера юбилейного сезона театра «Свободное пространство» — драматическая притча «Клятвенные девы».

В Орле прошла пресс-конференция Олега Михайлова

Драматург рассказал о пьесе, современном театре и том, что главное для автора

В Орле на показе «Клятвенных дев» побывал автор пьесы Олег Михайлов

«Клятвенные девы» потрясли орловскую публику

Театральная премьера. 8 октября в 18.00 в театре «Свободное пространство» состоялась премьера спектакля «Клятвенные девы».

«Мысль семейная» является настолько неоспоримо вечной, что никогда не ослабит своего влияния на темы, сюжеты, идеи произведений всех родов и жанров, времен и народов, авторов и героев.

Необычный спектакль «Клятвенные девы» заставил орловских зрителей увидеть те проблемы и давние обиды, которые таятся в глубинах их памяти.

Премьеру для театра «Свободное пространство» поставил питерский режиссер

8 и 9 и 21 октября в «Свободном пространстве» заявлена премьера драматической притчи «Клятвенные девы» режиссёра Владимира Ветрогонова по пьесе Олега Михайлова

При поддержке Министерства культуры РФ Первая постановка в России.

Героини пьесы, которая уже вошла в призеры нескольких драматургических конкурсов, — албанские женщины. В основе сюжета — захватывающая история любви, на пути которой стоят почти неодолимые препятствия в виде старых обычаев и традиций. Они опутывают героинь, казалось бы, неразрывными узами, лишая их главного предназначения — любить. Албания — экзотическая страна, в ней сохранились обычаи «кровной мести», а женщины приносят клятву отречься от своего женского естества и стать во главе семьи, если в ней не остается мужчин. И борьба, в которую здесь вступают женщины, беспощадна. И все-таки победить Любовь и Свободу невозможно, ибо без них жизнь превращается в ад.

Информация об авторе

Олег Николаевич Михайлов

Родился в 1975 году в городе Свердловске.

С отличием окончил Екатеринбургский Государственный Театральный Институт, специальность: актер драматического театра и кино.

Драматург, сценарист, член Союза писателей Москвы. Лауреат Международных конкурсов драматургии «Ремарка» (2014 г.) и «Маленькая премьера-2014». Лауреат Ежегодного всероссийского конкурса драматургов под девизом «Долг, Честь, Достоинство«(2012), проводимого журналом «Современная драматургия». Лауреат Х Международного литературного конкурса им. М.А. Волошина (2012); победитель и призер международных драматургических конкурсов «Евразия» (2007), «Действующие лица» (2014, 2015), «Свободный театр» (2005, 2013) и «Badenweiler» (2012, 2014). Участник семинара СТД РФ «Авторская сцена» (г. Владимир, 2013 год). Участник Форумов молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья (г. Москва, 2006, 2007, 2009, 2011, 2014 гг.) Включен в «КАТАЛОГ (2012) лучших произведений молодых писателей: Проза, поэзия, критика, драматургия, литература для детей» (Москва: Фонд СЭИП, 2012г.). Участник фестивалей драматургии «Новая драма» (Москва), «Любимовка» (Москва), «Propaganda: A FestivalCelebratingRussianVoices» (Нью-Йорк, США) и других.

Сценические чтения пьес проходили в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Казани, Вологде, Пензе, Омске, Минске, Штутгарте, Лондоне и Нью-Йорке. Пьесы переведены на английский, эстонский и украинский языки.

Источник

«Клятвенные девы», реж. Алексей Золотовицкий, ЦДР

В семье, о которой идет речь в пьесе Олега Михайлова, мы видим только женщин. Мужчина есть, но о нем мы узнаем только из разговоров, его даже женили на девушке с целью получить ребенка, мальчика. Им очень нужен мальчик для продолжения рода.

Я уже видела эту пьесу в постановке Валерии Приходченко (Театр «Большая Медведица»). Рядом со мной сидел автор Олег Михайлов, у него слезы выступили. Это была серьезный спектакль, трагический.

Молодой режиссер Алексей Золотовицкий высказался так: «Меня трогает сама тема, которую так детально прописывает драматург. С одной стороны, есть социальный пласт, пьеса располагает к серьезному осмыслению проблемы женского мира, но, с другой стороны, меня больше волнует, как решить эту тему, избежав чрезмерного пафоса в постановке. Необходимо здоровое чувство иронии, чтобы не сойти с ума от настигающего серьёза порой жестокой действительности».

Отказавшись когда-то от женской сути, взяв на себя тяжелое бремя содержания большой семьи, она все равно остается женщиной. Это показано через небольшие штрихи, Татьяна Владимирова передала женственность через маленькие, но яркие детали.

Анастасии Прониной досталась одна из самых сложный задач в спектакле: она играет девушку-инвалида, ездит по площадке на инвалидной коляске, ей ещё и аппарат для лица прикрутили, ей приходится говорить с нарушениями дикции, да и судьба у девушки непростая. Она больше всех похожа на маленького ребенка, тем страшнее оказывается её судьба в финале спектакля.

Источник

Клятвенные девы спектакль о чем

Рецензия на спектакль «Клятвенные девы», ЦДР. Разговор о женщинах с албанским акцентом

Без лишней шумихи и суматохи, спокойно, но очень уверенно, обновлённый ЦДР снова превращается в интересную и многообещающую театральную локацию Москвы. Вот и в случае с «Клятвенными девами» (премьера состоялась в декабре 2017) Владимир Панков, как худрук, дал возможность сделать спектакль совсем молодым авторам – и стоит сразу перечислить причины, по которым эта работа заслуживает внимания.

Во-первых, когда на современной сцене появляется молодой драматург (Олег Михайлов) и молодой режиссёр (Алексей Золотовицкий) – и если только это не явный провал и не «сырые» ученические экзерсисы – это всегда интересно.
Во-вторых, отличный актёрский состав – тот самый случай, когда не знаешь, кому ещё повезло больше – зрителям, авторам за мощное воплощение замыслов на сцене или самим актрисам – за такие образы.
И в-третьих, нам предлагают посмотреть на «женский вопрос» сквозь призму весьма экзотической истории, страны и традиции. Истории про бурнешей, албанских женщин–мужчин.

Единственное, что ассоциируется у меня с Албанией (кроме запутавшегося уже в своих «Заложницах» Лиама Нисона:)) – как раз бурнеши. Про эту странную (но объяснимую) традицию мне когда-то в красках рассказали черногорцы, показывая в сторону албанской границы. В самом факте их существования нет ничего нового. Когда мужчин не остается, ими становятся женщины. И если мы устали (с детства практически) от шуток про коня на скаку и горящую избу, то в стране, существующей в Европе порой только территориально, этот переход осуществляется буквально – девушка принимает обет безбрачия, надевает брюки и получает право быть и жить наравне с остальными мужчинами. И, конечно же, дабы не нарушать традиций, начинает унижать других женщин.

Здесь вообще не про любовь, милосердие и уважение.

– Да вы все друг друга ненавидите?!

– Поживешь с нами и поймёшь, что по–другому никак.

Когда всех здоровых мужчин убили или искалечили, женщины молчат. Или пытаются сбежать. Или меняют своё имя на мужское. Не очень-то и хочется быть женщиной среди этих декораций.

Татьяна Владимирова (Дядя Кеки) заполняет собой все пространство сцены – ты то вздрагиваешь от ее испепеляющего взгляда, то вместе с ней вдруг неожиданно обнаруживаешь остатки Женщины (те две минуты, когда Кеки разглядывает гребень – у некоторых актеров за весь спектакль не случается откровений такой силы). Ты ненавидишь ее, потому что ненавидит она. Но в конце хочешь обнять хрупкую Кеки–Кекелию, стоящую в ситцевой рубашке на краю сцены–пропасти. Дядя Кеки – это в принципе очень мощный образ, но то, что сделала с ним Владимирова описанию не поддаётся.

Конечно же, любая история про «женщин трудной судьбы» предполагает наличие ярких и точных образов. Но чтоб все настолько яркие и настолько (и по–разному) убедительные?! Вера Харыбина (Эдона), Елена Соловьева (Теута), Сэсэг Хапсасова (Розафа) – даже когда явно считываешь гротеск и иронию в каждой из них, они очень настоящие. И опять всех хочется обнять (ну куда без женской солидарности?). И отдельно – про Анастасию Пронину (Лири). То ли ещё ребёнок, то ли уже взрослая женщина, технарь-самоучка в инвалидной коляске, самая живая и человечная. Тут такие глаза, которые вообще все возможные драматургические огрехи пьесы могут вытянуть.

Буквально с первых минут ты вместе с героинями погружаешься в это вязкое, темное пространство деревенского дома-лавки. Во многом благодаря камерности самого зала, удачно придуманному и продуманному свету, музыке и странным трансляциям на телеэкранах, усиливающим ощущение нереальности и абсурда происходящего. Впрочем, всеобщими усилиями трагедия намеренно превращается в фарс (и спасибо за это отдельное, иначе бы было совсем тяжело).

Очень хочется сбежать из этого дома с тайными комнатами, замками без ключей и спрятанными сыновьями-монстрами. Потому что при всей кажущейся оторванности от реальности, происходящее на сцене оказывается понятным, близким (и от этого ещё более страшным). И уже неважно, в каком веке, стране, вероисповедании ты живешь. Наблюдая за резкими, намеренно лишенными пластики движениями пяти албанских женщин, ловишь себя на мысли, что это все не про них, про нас. Это же мы обсуждаем дело Слуцкого, кейс Шурыгиной, декриминализацию домашнего насилия как законодательный акт или двухнедельные интернет-баталии по поводу запрета кормить грудью в «Кофемании». Обсуждаем и понимаем, что не очень-то далеко мы оторвались от албанских реалий.

«Клятвенные девы» оставляют после себя массу вопросов и возможностей для дискурса, не вгоняя при этом в ужас от увиденного. Да, это нестрашно, нескучно и неоднозначно. Ещё один способ поговорить о женщине в современном мире? Возможно. Тем более, что говорить о женщинах можно бесконечно.

P.S. В рамках нового дискуссионно–образовательного проекта ЦДР 24 мая запланирована встреча «Клятвенные девы. Театр о женщинах».

Режиссер: Алексей Золотовицкий
Пьеса Олега Михайлова
Художник–постановщик: Софья Егорова
Композитор: Евгений Бархатов
Хореограф: Екатерина Кислова
Музыканты: Яна Чекина, Евгений Бархатов, Сергей Лебедев, Константин Познеков, Григорий Спиридонов
Исполнители: Татьяна Владимирова, Вера Харыбина, Анастасия Пронина, Елена Соловьева, Сэсэг Хапсасова, Сергей Лебедев, Адам Маскин, Андрей Гаврилов

Место: Центр драматургии и режиссуры, площадка «Сокол»
Продолжительность: 2 часа

Источник

7 марта 2018

ТЕМНАЯ СИЛА РОДА

«Клятвенные девы». О. Михайлов.
Центр драматургии и режиссуры им. А. Казанцева и М. Рощина.
Режиссер Алексей Золотовицкий, художник София Егорова.

В обновленном ЦДР выпустила первую премьеру Лаборатория режиссуры. До представления собственных работ дошли только двое — Алексей Золотовицкий и Дмитрий Акриш. Акриш на следующий сезон ставит «Раковый корпус» Солженицына. Золотовицкий выбрал для дебюта современный материал.

«Хорошо сделанные пьесы» Олега Михайлова имеют любопытную судьбу. С одной стороны, они мелодраматичны, изобретательны, нередко имеют детективную интригу, а потому много ставятся, и с успехом у зрителей. С другой, их очевидная литературность, нарочитый символизм и многословность не дают эффекта новизны.

«Клятвенные девы» — история экзотическая. Действие происходит в наши дни в Албании. В этой стране (для нас сегодня связанной больше с сатирическими мемами об «олбанском языке», и режиссер это обыгрывает) существует обычай. В семье, оставшейся без мужчины, одна из дочерей должна принести клятву и стать «бурнеши» — взять на себя роль мужчины, защитника и кормильца. Она получает все права мужчин в консервативном обществе, но вынуждена хранить обет целомудрия.

Сцена из спектакля.
Фото — О. Хороших.

Золотовицкий сразу находит верную подачу — через жанр черной комедии. Спектакль начинается с экранного монолога сумасбродного ведущего, который вводит нас в курс дела: мы узнаем, что уже опоздали на чью-то свадьбу, а глава дома — дядя Кеки — никакой, если начистоту, не «дядя». Экранный персонаж — типичный американец из научпоп-программы, вдобавок суфлированный узнаваемым голосом из старого хоррора. Иронический саспенс уже нагнетен: за синтезатор, как за готический орган (рядом подвешен череп), усаживается некто в черном одеянии.

Дядю Кеки мы застаем за ритуалом омовения ног. Две средних лет женщины стягивают яркие носки со старческих ступней, плюхают в таз и после долго растирают его ноги полотенцем. «Дядя» тем временем требует выпивки, а после — зажмурившись, по-мужски кряхтит. На его поясе тяжелая связка ключей, взгляд высокомерен, в руках — властная привычка командовать.

В главной роли — Татьяна Владимирова. В таких случаях обычно пишут, что актрису сложно узнать, настолько глубоко перевоплощение. Совсем нет — народная артистка, известная зрителям по многим читкам и постановкам новой драмы, а не только как актриса театра «Et Cetera», с первых минут держит дистанцию по отношению к образу, показывая женщину, которая именно что играет мужчину в жизни, живет навязанной ей ролью. Рисунок образа нелицеприятного старика резок, отрывист. На расстоянии вытянутой руки от зрителя сидеть с задранными ногами? Бросаться в подростковый разбитной танец? Разоблачать себя? Актриса смело окунается в любую режиссерскую авантюру.

Форму пародии на киношную страшилку и ритуальную церемонию актеры выдерживают весь спектакль, хотя многочисленные потрясания руками, воздетыми к небесам, — явно лишние.

Сцена из спектакля.
Фото — О. Хороших.

На балконе над сценой установлен куб с маленьким тюремным окошком. Завывает сирена, раздается лай — Эдона идет кормить своего подросшего умственно отсталого сына. Обнимает и нежно целует домашний бункер. Она все равно мать, каким бы чудовищем не был ее сын. Пафос сбивается, когда к кубу несут ночной горшок и долго отматывают туалетную бумагу, а в открытую дверь мы видим эротические постеры.

Свой монолог о прошлом Эдона произносит под аккомпанемент тягучего звучания аккордеона, не называя страшных слов, а заполняя их говорящими паузами. Наверное, это единственная сцена, где примененный Золотовицким жанр саундрамы «выстреливает». Музыка становится полноценным эквивалентом текста.

За сына Эдоны (страшно представить, кого могут прятать в такой будке) и собираются выдать молодую Розафу (Сэсэг Хапсасова), сироту. Это замужество, в силу традиций, против воли.

Эдоне помогает справляться с обязанностями сестра Кеки — Теута (Елена Соловьева), серая мышь в больших очках, самая говорливая и эмоциональная в доме. И в ее судьбу вмешался брат: из-за обычая кровной мести она лишилась единственного сына, а дочь Лири (Анастасия Пронина) стала инвалидом. Пришептывающая девочка-уникум с уродливой пластиной под подбородком, зацепленной за очки, модернизировала свое кресло-каталку на все 100. Поставила моторчик, велосипедное колесо, руль, прикрутила лампочку, в прицепной кармашек положила починенный компьютер. Образ Анастасии Прониной — самый комичный в спектакле: растянутые паузы, вовремя ввернутые в диалог реплики. Прочее же грешит натянутыми гэгами, за которыми — горячее желание режиссера рассмешить публику. Персонаж Прониной из второстепенного внезапно становится главным, превращаясь в «волшебного помощника». Она, смекалистая и не по-женски безоглядная, возможно, самый свободный человек в этой странной семье — на калеку давно махнули рукой.

Т. Владимирова (Кеки).
Фото — О. Хороших.

Розафу принуждают к зачатию наследника рода — приносят после свадьбы в дом мужа в бессознательном состоянии. Сценография спектакля устроена как обманка. С лицевой стороны это полки со всевозможной утварью и товаром на продажу; с изнаночной, стоит только их крутануть, — пыточная стенка опасно-кровавого цвета, куда, как муху, припечатывают Розафу.

Уже в следующей сцене она — бедная наложница, ее регулярно отводят в будку для исполнения супружеского долга, пока не добиваются желаемого. Только Лири, как добрый гном, хочет помочь ей выбраться. Возникновение привязанности разыграно как комикс, когда озаряется лицо и ползет «глупая» мечтательная улыбка.

Колоритная национальная внешность Хапсасовой используется режиссерами в каждой постановке, но здесь она особенно важна. Розафа изгой и находится в своего рода рабстве как бесправная мигрантка. Особая атмосферность возникает в стилизованной, быть может, лубочной сцене посиделок мудрых старух, хранительниц тайн родового древа в черных балахонах. В полумраке мы видим четырех гадалок с «ритуальными» предметами — красной нитью, белым полотном, наливными яблоками и куском сырого теста.

Природа срывает планы Кеки — Розафа ждет девочку. Татьяна Владимирова устало садится на стул, освобождает волосы, нелепую ночнушку из-под мужских одежд. Рисует брови черным карандашом. Женщина? Нет. И мать, и отец в одном лице. Изможденный человек. Жизнь растащена, украдена, не искуплена.

Фабула развязывается драматически: дядя Кеки хладнокровно убивает невестку в момент побега и перед тем, как отправиться в тюрьму, вынуждает принести клятву племянницу Лири, которая была в шаге от освобождения. Но ее простодушное доверие было жестоко предано. И вот теперь, когда она смотрит в темноту расширенными от ужаса глазами, а на ее голове лежит рука дяди — уже почти мертвеца, незаменимая и невыносимая, неразрывная и вечно обязывающая, калечащая связь с родом ощущается особенно четко.

Главные впечатления от бойкого дебюта Алексея Золотовицкого — явное желание работать с настоящим зрительским театром. Очевиден и применен опыт учебы в мастерской Олега Кудряшова в ГИТИСе. Есть понимание, вкус, воля. Но и излишняя охота понравиться публике, игра на зрительских эмоциях, «раскрашивание» деталей и сгущение красок. Но это преодолимо.

В указателе спектаклей:

В именном указателе:

Комментарии (1)

Видела спектакль на самом первом «выходе» на зрителя, это было 24 февраля. Сказать, что впечатлена — не сказать ничего. История в самом деле, на первый взгляд, весьма экзотическая. Когда женщина вынуждена стать в семье мужчиной (просто потому, что мужчин не стало), ничего хорошего из этого не получится…
Но Татьяна Владимирова, исполнительница главной роли, сказала: «Мы превращаемся в мужчин — и тащим, тащим… Тема, знакомая каждой женщине» — и с этой точки зрения все мы немножко… клятвенные девы. 🙂 Я для себя определила жанр как трагифарс. Это когда о серьезном говорится не пафосно, а с иронией, от чего проблема выглядит не менее сложной, но избавляет от излишнего напряжения, что ли… А в этом спектакле речь как раз о том, что, когда женщина вынуждена нести бремя мужских обязанностей и решений, даже если внешне соблюдается определенный порядок, которому все вроде бы подчиняются, может случиться трагедия. У каждой живущей в этой семье своя драма. (И надо бежать! Ну хотя бы попытаться…) Сложившаяся ситуация, конечно, не означает, что мужчина во главе непременно способен решить все семейные проблемы. Но речь о том, что взваливать на себя несвойственные функции все-таки противоестественно. А стереотипы мужского поведения — вдвойне. Меж тем, старая албанская традиция — бурнеши — прямо таки все это узаконила. И если мужчины рода погибли, одна из женщин должна забыть о своей природе. Она остригает волосы, надевает шапку, носит брюки, к ней относятся, как к мужчине — и поступать ей приходится, как сильному полу. И только в минуты самого сильного волнения эти несчастные бурнеши могут позволить себе ненадолго пожалеть себя…. Я писала своим друзьям в соцсетях об этом спектакле. О том, что его создали мужчины: режиссер Алексей Золотовицкий, автор — Олег Михайлов. И голос за кадром тоже мужской — Андрей Гаврилов. А на сцене только женщины. Дядя Кики — Татьяна Владимирова (О, как трагично она в финале рисует себе брови!), Эдона — Вера Харыбина, Теута — Елена Соловьева, Росафа — замечательная Сэсэг Хапсасова, Лири — Анастасия Пронина… Все они изумительны и убедительны. «Необходимо здоровое чувство иронии, чтобы не сойти с ума от настигающего серьеза жестокой действительности», — сказал Алексей Золотовицкий. Я готова подписаться под его словами. Это спектакль для вдумчивого зрителя. Таковых был полный зал.

Добавить комментарий

О режиссерской лаборатории «КУЛИБИНКА» в Нижегородском ТЮЗе

© 2010–2021 «Петербургский театральный журнал»
Дизайн и разработка сайта — Studio Shweb

Источник